Профессор Валерий Егиев: «Чтобы победить рак, прежде всего, нужна сильная, подготовленная команда…»

Валерий Николаевич Егиев закончил Второй Московский государственный медицинский институт имени Н.И. Пирогова. Доктор медицинских наук, профессор Медицинского института РУДН. Проходил стажировки в Атланте (США), Гейдельбергском университете (Германия), госпитале «Поль Брюссе» (Франция), IRCAD (Франция).

В 1988 г. за работы по хирургии поджелудочной железы был удостоен премии Ленинского комсомола, в 1989 г. – премии им. Н.И.Пирогова. Член Всемирного общества гепато-панкреатобилиарных хирургов (HPBA), член Европейского клуба панкреатологов, член Европейского общества эндоскопических хирургов, член правления Российского общества эндоскопических хирургов, член правления Российского общества хирургов. Автор 27 монографий, более 400 научных работ. Ведущий хирург холдинга «СМ-клиника».

Валерий Николаевич, начну с вопроса, может быть, общего, но, думаю, он волнует всех: в каком состоянии отечественная онкология? Мы на уровне? Отстаём?

Отечественная онкология состоит из пиков и впадин. Пиков мало, впадин много. Пиками я называю лучшие группы, команды. И вот они как минимум не отличаются от мировых стандартов. А в целом… Не хватает денег. Целый ряд онкологических направлений развивается медленно, потому что требуются огромные вложения. Вот, скажем, операции при помощи системы HIPEC: делается порядка 300 в стране, а показано десятки тысяч.

Огромный разрыв…

К сожалению. Доказательная медицина показала, что этот метод эффективен, но каждое включение аппарата стоит 200-300 тысяч рублей. И это должно быть заранее просчитано, то есть экономика имеет огромное значение. Впрочем, я вам сразу скажу, что такая ситуация во всём мире. Химио-и и иммунотерапия опухоли – очень дорогое лечение, она входит в страховку только в единицах высокоразвитых стран. Но мы, конечно, должны стремиться к тому, чтобы у нас сфера страховой медицины расширялась.

А сколько нам вообще нужно аппаратов HIPEC?

Дело не в этом. Основная проблема гипертермической химиотерапии в том, что это этап огромного хирургического вмешательства. А сейчас в России мало команд, которые такого уровня вмешательства способны выполнить. Здесь нужен мультидисциплинарный подход. Вот, к примеру, в нашу команду включены химиотерапевт, реаниматолог, нутрициолог (специалист по питанию). Операция сложная, она длится 8-12 часов, и надо, чтобы больной эту операцию перенёс и потом выжил.

У меня есть товарищ, который работал с Лео Бокерия, и он рассказывал, что у того в операционной всегда дежурит инженер…

Нет, HIPEC – аппарат достаточно простой, тут довольно одного техника. Но я ещё раз скажу: гипертермохимиотерапия позволяет сделать то, что невозможно сделать другим путём.

То есть и система нуждается в улучшении, и люди должны быть более ответственны к своему здоровью…

Да, тем более, что техника сейчас очень хорошая, как мы уже упоминали. Современные онкологические центры, независимо от их статуса, государственные они или частные, прекрасно оснащены.

Как вы считаете, произошёл ли скачок в лечении онкологии в связи с техническими открытиями последних лет?

Все современные скачки, как вы говорите, связаны с новыми современными группами лекарств. Роль хирургии постоянно уменьшается, и это хорошо. Старшая сестра – химиотерапия, хирургия – младшая сестра. Вообще лечение онкологии – это комбинация. Просто удалить опухоль и раньше было можно, а сейчас тем более. Но во многих случаях без гипертермохимиотерапии в этом смысла нет. Чтобы человек выжил и жил дальше, нужна мудрая химио- и иммунотерапия. Кстати сказать, класс иммунотерапии появился 5 лет назад.

Разве так недавно?

Очень долго не воспринимали иммунотерапию как способ лечения злокачественных опухолей. Потом нашли, что есть рецепторы, которые позволяют воздействовать на опухоль иммунопрепаратом. Словом, основные достижения, прорыв – химио- и иммунотерапия, всё остальное – прогресс.

Вы говорите о том, что действенное лечение связано с командой, и вы такую команду собрали. А у кого вы перенимали опыт? Знаю, что вы много стажировались за рубежом…

Да, хирург не работает в одиночку. Работу виртуоза может испортить санитарка, я такой конкретный случай знаю. Когда мы в клинике решили заняться гипертермической химиотерапией, то в первую очередь, создали группу специалистов, не просто знающих, а чувствующих друг друга без слов. Сейчас нарабатываем опыт, надеемся поехать на обучение, кого-то из корифеев пригласить к себе.

А куда бы вы еще хотели поехать, чтобы поучиться?

В Италии хорошая система, в Балтиморе великолепная группа – там работает Вадим Гущин. Основатель гипертермохимиотерапии Пол Шугабейкер – в Вашингтоне, он уже, правда, не оперирует, но его команда продолжает работать. Есть такие группы, которые уже под тысячу операций сделали, хотя работают всего 10 лет. Интересно с ними пообщаться. Мы думали еще в прошлом году поехать в Италию, нас приглашали, но – ковид не дал возможности. Надеюсь, в конце года получится.

Всем докторам, с которыми разговариваю, я задаю один вопрос: всё ли мы делаем для того, чтобы уменьшить риск онкологии?

К сожалению, в России нет понимания, что здоровье – это твой главный капитал. А во всём мире это основная идеология. Ты можешь иметь миллионы на счёту, но заболеешь и все их потратишь, а если у тебя скромная сумма, но ты здоров, то эти деньги останутся с тобой. В развитых странах страховые компании перестают оплачивать лечение, если человек не выполняет рекомендации врача. У нас пока по-другому: хочу – пойду обследоваться, хочу – буду принимать лекарства или оперироваться, не хочу – не буду. Я считаю, что тут надо навести порядок. И, конечно, надо менять менталитет. Если человек чувствует себя здоровым, ему надо проходить обследование раз в два года. Если в семье кто-то страдал онкологическими заболеваниями, проверяться надо ежегодно.

Тем более все возможности для этого есть…

Да. Во-первых, существует диспансеризация, пусть и не в прежних масштабах. Во-вторых, о своем здоровье вполне можно позаботиться самостоятельно, не дожидаясь напоминаний. К примеру, в нашей клинике есть целая программа онкопоиска, отдельно для мужчин, отдельно для женщин. Поиск на все стандартные, наиболее часто встречающиеся опухоли. Всё, что нужно – записаться и прийти на обследование.